Память и боль белорусской земли

  13 октября 1942 года на окраине деревни Ухвала были зверски расстреленны и сброшенны в колодец 152 мирных жителя деревни Ухвала. Учащиеся школы в день трагедии почтили память погибших и возложили цветы. 

Бюст Героя Советского Союза Алексея Степановича Лукашевича.

Бюст установлен Герою Советского Союза Алексею Степановичу Лукашевичу в аг.Ухвала, Крупский район, Минская область.

Алексей Лукашевич родился 3 июня 1924 года в деревне Осово Крупского района. В семье Степана Даниловича Лукашевича было трое детей. У старшего, Алексея, было еще две сестры – Зина и Надя.

Рано умерла их мать. Отцу было трудно одному растить детей. Семья Лукашевичей переехала в Гумны Крупского района. В семье появилась мачеха. Лёнька ушел из дома, ночевал в стогах сена. Здесь его нашли бойцы Красной Армии, проводившие очередные учения. Так Лёня стал воспитанником воинской части, которая базировалась неподалёку от Крупок. Его воспитателем стал боец хозяйственного взвода Иван Семенович Гуляев. Степану Даниловичу сообщили о том, что Лёнька стал сыном полка.

После демобилизации Гуляева Лёньку отправили в один из детских домов в Крыму. Там он учился, осваивал профессию садовода.

Когда Крым был захвачен фашистами, вывезти детей оттуда не удалось. Оккупанты окружили детдом колючей проволокой. Территория была превращена в концлагерь. Детей превратили в доноров для раненных фашистских солдат.

Лёня и еще трое его друзей как-то ночью убежали из лагеря. В степи они разошлись. Лёня решил пробираться домой в Беларусь. В Харькове ему удалось украсть пистолет у пьяного немецкого офицера.

Только осенью он сумел добраться до Гумнов, где в это время жила семья.

В это время в окрестных лесах начал действовать партизанский отряд «Сергея», которым командовал Сергей Георгиевич Жунин. Степан Данилович помогал партизанам оружием, боеприпасами, продовольствием с первого дня образования отряда.

Командир 8-й Круглянской партизанской бригады Герой Советского Союза Жунин Сергей Георгиевич

Всю зиму 1941/42 года Лёня помогал отцу собирать в местах боев оружие и боеприпасы, собирал и передавал в отряд разведданные. А в апреле 1942 года его приняли в партизанский отряд. Он начал вооружённую борьбу с захватчиками под началом командира разведгруппы Александра Терновского. К этому времени отряд перебазировался в район дер. Попарное.

Весной 1942 года партизаны начали готовиться к диверсиям на Железной дороге. Была Создана диверсионная группа по командованием Игоря Александрова. В ее состав вошли молодые партизаны Алексей Лукашевич, Аким Айсаев, Петр Лаппо, Александр Яковлев. Уже первая попытка диверсий увенчалась успехом. 24 мая 1942 года на перегоне Троцилово – Толочин Алексей Лукашевич Подорвал свой первый эшелон.

В наградном листе записано, что Алексей Лукашевич участвовал в разгроме 5 волостных гарнизонов, подорвал 11 эшелонов противника, дважды повреждал телефонную связь главной ставки фашистского командования с фронтом. Командир 28-го отряда Александр Терновский вспоминал, что он снискал необыкновенную любовь и уважение партизан. Про этого паренька говорили: «Мал золотник да дорог»

Командир 28-го партизанского отряда  Александр Алексеевич Терновский

13 ноября 1943 года Алексей с группой разведчиков возвращался с боевого задания и попал в засаду около деревни Зеленьково Круглянского района.  Партизаны вступили в бой. Вскоре двое партизан погибли. Будучи тяжело раненным, последней гранатой Лукашевич подорвал себя и приблизившихся к нему гитлеровцев. В  послевоенное время сестры героя вспоминают: «Три дня партизаны пытались похоронить тело Алексея и его товарищей, но немцы устроили засаду и этого нельзя было сделать. Только на четвертый день его удалось похоронить в деревне Глубокое.

15 августа 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР «за образцовое выполнение правительственных заданий в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство и за особые заслуги в развитии партизанского движения в Белоруссии» Алексею Степановичу Лукашевичу посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

      Долгое время краеведы искали фотографию Героя. И только в 60-х годах белорусский художник Иосиф Капелян по воспоминаниям сестер и знавших Лукашевича людей написал его портрет. Этот портрет в газете «Правда» увидел рабочий одного из заводов Свердловска Гуляев и прислал фотографию, где изображен 10-летний воспитанник воинской части Лёня Лукашевич с бойцами Красной Армии.

В 1965 году директор Ухвальской школы Жилинский Геннадий Васильевич, историк по образованию и краевед, направил ходатайство в Совет министров БССР о присвоении школе имени Героя Советского Союза Лукашевича. Постановлением Совета Министров БССР № 405 от 7 августа 1965 года это ходатайство было удовлетворено.

В мае 1974 года во дворе новой школе был установлен бюст Алексея Лукашевича, выполненный скульптором Заиром Азгуром. На открытии памятника присутствовали боевые друзья и сёстры Героя.

Каждый год в начале июня один из туристических маршрутов юных краеведов нашей школы проходит через деревню Зеленьково, где погиб Лукашевич и деревню Глубокое, где он похоронен.

14 октября 1942 года были расстреляны 360 мирных жителей деревни Узнаж.

    Из воспоминаний  местной жительницы Анны Якимовны Саковец.

Война пришла неожиданно. Добралась она и до этого лесного края. Многие жители деревень не знали, что им дальше делать. Они и к партизанам примыкать боялись, так как сразу же полиция выявляла такие семьи и расстреливала. И в полицию идти – тоже вряд ли спасешься (ночью «власть менялась» и хозяевами лесных просторов были партизаны). – Помню, как у нас в Ложках прошел слух, что недалеко от деревни Узнаж с самолета спустили десант, – продолжает Анна Якимовна. – Позже мы узнали, что это была группа Лёли Колесовой. Самолеты здесь часто летали, однажды патроны сбросили, которые промокли в болоте. Партизаны достали их, да и по домам просушиться раздали. А затем прошел слух, что вот-вот немцы и полиция с проверкой нагрянут. Жители деревни стали бояться ночевать дома, выкопали возле болота в лесу землянки, да там и прятались. В деревне Узнаж остались только пожилые. Начали говорить, что добром все это не кончится… Так вот, приходят в деревню немцы, спрашивают: «Где ваши семьи?», а старики и отвечают: «В лесу от партизан прячутся». Что им еще было говорить, когда каждый день проживали, словно последний.

А однажды к нам в Ложки пришли два партизана и потребовали, чтобы мы с Дуней помогли им перегнать через болото в Узнаж 70 наших овечек. Сделали мы это. Овечек там вроде порезали и куда-то увезли, а шкуры остались. И тут нагрянули немцы. Обнаружили эти шкуры, проверили печи, где сушились патроны, но выманить людей из леса решили хитростью. Объявили, что на Покров, 14 октября, всем жителям деревни, которые придут к большой пуне, будут выданы специальные документы, при предъявлении которых их никто не тронет. Народ сразу сомневался, но потом вернулась одна семья, за ней вторая… Думали, а вдруг и правда удастся спокойно перезимовать в своих избах? Ведь на улице уже почти зима, а у людей еще и картошка была не копана… Поняли, что это ловушка, только тогда, когда немцы деревню окружили и везде пулеметов наставили. Однако было уже поздно. Чудом спаслось только несколько человек, среди которых был и мой будущий муж Петя. Отец накануне вечером отправил его к болоту за кобылой, которая там паслась. Петя тогда был еще совсем ребенком – ведомо 12 лет… Так он один идти побоялся и взял с собой брата Виктора. Витя и убедил его не возвращаться в Узнаж, а переночевать у тетки Зоси в Ложках. Утром же наши мужчины, которые пристально всю ночь наблюдали за происходящим в соседней деревне, сообщили, что там происходит что-то совсем нехорошее. Даже у нас была слышна стрельба, а иногда доносились и крики. Петя с Виктором решили посмотреть, что там такое. А когда шли через болото, то встретили односельчанина Ивана Карповича Саковца – единственного человека, которому удалось бежать из окружения. Он и сказал мальчуганам, чтобы ни в коем случае не шли домой. Когда же в стороне деревни Узнаж наступила тишина, люди из соседних деревень постепенно стали туда приближаться. Вошли же только, когда убедились, что немцев уже нет. Они и обнаружили слегка присыпанную яму, в которой были расстреляны 360 жителей и два партизана.

В 1942 году гитлеровцы жестоко расправились с местным населением. Деревню всю сожгли, даже ограждения и колодцы погорели.

Из воспоминаний Натальи Степавновны Алексиевич, жительницы д. Сомры

В октябре 1942 г. партизаны предупредили нас, что в деревню едет карательный отряд,  и  семьям, которые помогали партизанам, надо убегать в лес. Но не все успели это сделать. Наша мама, брат Василий и я бросились в лес. Нам повезло вырваться живыми. Ночь мы провели в соседней деревне у своих родственников.  Оттуда очень хорошо было видно зарево от горевших Сомров. Мы очень беспокоились за своих односельчан и за свою сестру  Лизу, которая не успела покинуть деревню. Утром я осторожно стала продвигаться к Сомрам. К большой радости, в лесу я встретила Лизу, которая осталась живой, спрятавшись в подвале дома, который, на счастье, не сгорел. В деревне я увидела жуткую картину: большое количество расстрелянных людей. Трупы многих были обгорелыми, потому что на них падали горевшие бревна от домов. Снег был красным от крови, а местами – черным  от копоти. Возле забора уцелевшей избы я увидела раненую женщину. Она рассказала мне, как каратели расстреливали всю ее семью. Через три дня она и сама умерла. В этот день каратели уничтожили 180 мирных жителей, сожгли почти всю деревню. Только несколько раненых смогли выползти из-под большой кучи трупов. Невероятным образом удалось спастись нескольким жителям нашей деревни. Алексиевич Клавдия Васильевна, Матиевский Алексей раненые выползли из-под трупов. Также жив остался десятилетний Михаил Алексеевич, которого во время расстрела прикрыла собой бабушка.

Всего в тот день погибло 202 жителя деревни Сомры, среди них было 8 деток, – с печалью вспоминает Анастасия Степановна. - Через два дня в Сомры пришли люди с деревень Свиридовка и Поселки, чтобы похоронить погибших. Гробы не было с чего сделать, поэтому собрали изувеченные трупы в сундуки, где раньше хозяйки хранили свою одежду и закопали в яму.

З успамінаў  Дудко Сцяпана Цімафеевіча, жыхара вескі Сомры.

Да вайны ў Сомрах было больш 80 двароў. Калі аб’явілі мабілізацыю, мне было толькі 14 год. Нашы мужчыны пайшлі ў Барысаў, у ваенкамат,  але  не  дайшлі да яго. Немцы ўжо перакрылі дарогу. Усе звярнуліся дадому. Вёска наша глухая, далёка ад цэнтра. Калі аб’явіліся партызаны, некаторыя мужыкі пайшлі да іх.                                                                                                        

Вёску партызаны наведвалі часта. Паліцаяў у нас не было, таму партызаны не баяліся з’яўляцца за дапамогай і ўдзень, і ўначы. Хто як мог, дапамагаў ім адзеннем, прадуктамі.

Той восенню ў кастрычніку да нас прыйшоў цэлы атрад партызан. У лесе, на дарозе, якая вяла на Ухвалу, партызаны пакінулі засаду з кулямётам, таму што ведалі, што ўжо пачалася карная экспедыцыя супраць іх. І тут з’явілася цэлая калона немцаў. Партызаны пачалі страляць з засады. Забілі афіцэра і паранілі салдата. Немцы адступілі, а партызаны таксама пайшлі з вёскі.

На наступны дзень у вёску прыйшлі карнікі. Іх было многа. Сярод іх былі і рускія паліцаі.

Усю вёску сабралі разам. Павыганялі з хат і старых і дзяцей. Сталі дапытвацца, ці былі партызаны і куды пайшлі. Усе вясковыя гаварылі, што партызан не было. На пытанне: “А хто ўчора страляў?” адказвалі: “Не ведаем, не бачылі ў вёсцы нікога чужога.” А тут уперад выскаквае дзяўчына з нашай вёскі і крычыць: “Пан, я скажу, я ведаю! Былі тут учора партызаны. У кожнай хаце чалавек па пяць начавала. А як вы ўчора з’явіліся, дык яны пастралялі і ўцяклі.”

Тады немцы вёску запалілі, а людзей сталі расстрэльваць. Усяго расстралялі ў той дзень каля 180 чалавек. Выратаваліся толькі тыя, каго дома не было: кароў пасвіў, ці ў лесе быў. Я якраз у Свірыдаўку хадзіў. Як ішоў адтуль, пачуў у вёсцы крык, гвалт, галашэнне. Схаваўся на ўскрайку лесу і ўсё гэта бачыў.

СПРАВОЧНО:  16 ноября 1942 г. два взвода 1-й роты участвовали в нападении на партизан в деревне Сомры. Вместе с французами в операции участвовали бойцы 600-го казачьего батальона. Это подразделение, которым командовал подполковник И.Н. Кононов, ранее оно носило имя 102-го казачьего батальона, и было переименовано 30 сентября 1942 г.^{442}.

Выступив ночью, 85 легионеров двинулись к деревне, где засели партизаны. Один взвод напал на деревню, вынудив партизан отойти в лес, где уже занял позиции второй взвод. Советские бойцы попали в ловушку и были перебиты огнем с двух сторон. В результате «зачистки» партизаны потеряли 60 человек^{443}. Трое бойцов 1-й роты капитана Карту по итогам операции были награждены Железными крестами. Количество захваченного оружия остается неизвестным.

Одной из самых сложных тем во всей истории ЛФД является вопрос участия легионеров в военных преступлениях на оккупированной территории. Существуют конкретные случаи нарушения «законов войны» (насколько этот термин вообще применим к тому, что творилось в Белоруссии в 1941–1944 гг.) именно бойцами 638-го пехотного полка.

Преступления чаще представляли собой убийства мирного населения во время проведения антипартизанских операций; были и грабежи, и изнасилования. В какой-то момент легионеры даже придумали специальный термин, обозначающий уничтожение, — «zabralize» («забрализировать», производное от глагола «забрать»). Так, французский журналист Люсьен Ребатэ вспоминал о своей встрече с одним из добровольцев, который находился в отпуске:

«— Я тоже француз, журналист, мы на одной стороне. Так ты приехал или отправляешься назад? — Я приехал. Только позавчера в Крушине от вшей прожаривали.— Помимо вшей, очень тяжело? Мороз?— Да, мороз. 35 на прошлой неделе. Но это кажется весной по сравнению с декабрем 41-го, под Москвой. Так что ничего.— Вы проводите операции против партизан, не так ли? Как это происходит?— Каждый раз, когда они заканчивают бой, они теряются на местности. Там огромные пространства. Леса… Тогда мы сжигаем деревни, откуда они пришли и куда они могут вернуться, чтобы пополнить продовольствие. Горит хорошо, все из дерева.— А жители этих деревень?— Мы их забрализируем…— Как ты сказал?

— Да убиваем, как!— Всех?— Весь набор.— А детей?— Детей тоже. Не оставлять же их лежать на снегу в одиночестве. Мы человечные.

Французы со знаменем легиона

Осенью 1942 года партизаны активизировали свою боевую деятельность. В связи с этим фашисты предприняли карательную экспедицию в партизанские районы.

10 октября 1942 года на дороге между деревнями Новый Сокол и Ухвала на партизанской мине взорвался немецкий лёгкий танк. 12 октября каратели окружили Ухвалу. Жителям было запрещено выходить из домов. Потом несколько десятков человек построили в шеренги и прогнали по близлежащим дорогам с целью этими живыми миноискателями обнаружить заложенные партизанские мины. Взрывов не было. 13 октября всех жителей согнали в здание бывшего клуба. Стали проводить отбор. Если отец семейства был дома, семью ставили направо. Если отсутствовал – ставили налево. Налево выводили еще сельских активистов и коммунистов с семьями. Таких набралось 152 человека. Их снова загнали в клуб и стали оттуда по несколько человек выводить к старому заброшенному колодцу. Расстреливали, а трупы и еще живых раненых людей сбрасывали в колодец.

Эту братскую могилу присыпали землей и несколько дней запрещали подходить к ней. Самому младшему было всего несколько месяцев от роду, а самому старшему – более 90 лет. Среди них были мужчины и женщины, старики и дети.

        З успамін Шуцько Валянціны Іосіфаўны, былой настаўніцы, зараз пенсіянеркі. Жыве ва  Ухвале:

“Немцы накіравалі карныя атрады з Барысава, Беразіно. Перад вёскай на міне падарваўся нямецкі патруль. Фашысты вырашылі адпомсціць жыхарам вёскі за гэта. 12 кастрычніка  атрад карнікаў акружыў вёску, каб ніхто не змог уцячы ў лес. З хат выганялі ўсіх: старых, дзяцей, мужчын, жанчын. Прыкладамі падымалі з ложкаў хворых.  Не шкадавалі мам з немаўляткамі на руках. Людзі сэрцам адчувалі, што рыхтуецца нешта жахлівае. Спачатку людзей сабралі ў канцы вёскі і ганялі па дарогах, каб праверыць, ці не замініравана. Потым пасадзілі ўсіх на скрыжаванні дарог.

13 кастрычніка прыехаў нейкі нямецкі начальнік і сказаў, што забіваць будуць толькі вінаватых: сем’і партызан і камуністаў. Немцы зрабілі праход і сталі сартаваць людзей: каму жыць – направа, а каго забіваць – налева. Важную ролю адыгрывалі і асабістыя сімпатыі немцаў і паліцаяў.

Да месца сарціроўкі падышла наша сям’я, а таты дома не было. Паліцай Паўлавец спытаў: “Дзе Іосіф?”. Мама адказала: “У лесе жыта сее”. А побач стаяў паліцай Пётр Цітавец, які далажыў, што яе брат Іван – партызан, і нас пасадзілі налева. Там ужо сядзела многа людзей. Тых, каму жыць, пагналі дадому. А нас, застаўшыхся, пагналі да Сакала. Думалі, што ў Крупкі пагоняць.

Ніхто не думаў, што маленькіх дзетак забіваць будуць.Падагналі да ФЗН. Да нас падышоў паліцай Болбас і паабяцаў вывесці нас. І вывеў. Людзей загналі ў памяшканне і зачынілі дзверы, а з другога боку адчынілі і сталі групамі вадзіць да калодзежа, якім раней карысталася вучылішча ФЗН. Тут жа іх расстрэльвалі. У калодзеж скідвалі мертвых і яшчэ жывых. Закончыўшы гэту страшную справу, немцы закапалі калодзеж і паехалі.”

Перед войной в  деревне Ухвала  жили несколько еврейских семей. Гитлер объявил евреев нацией, которая подлежала полному уничтожению. Некоторых сначала сгоняли в гетто, потом уничтожали. В начале войны почти все ухвальские евреи были схвачены фашистами и расстреляны недалеко от деревни на берегу местной речки. Удалось избежать расстрела Борису Кривошеину и его матери. Мать убежала в деревню Задний Бор к своим знакомым, где умерла от болезни осенью 1941 года. Борис в день ареста евреев пас коров.  Поэтому ему удалось спастись.

В дальнейшем Борис Кривошеин стал партизаном 28-го партизанского отряда 8-й Круглянской партизанской бригады под командованием  С.Г. Жунина. За мужество и героизм, проявленный в борьбе против немецко-фашистских оккупантов, Борис Кривошеин  Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 сентября 1943 года награжден орденом Красной  Звезды. В июле 1944 года Борис Кривошеин был награжден орденом Отечественной войны (посмертно).

В 2011 году на восток от деревни, за речкой, был установлен памятник ста пятидесяти расстрелянным ухвальским евреям.

14 октября на памятник пришли односельчане вместе с Батюшкой помянуть, возложить цветы и помолиться о погибших.

В довоенное время жизнь в Узнаже кипела ключом. Помню все, что здесь некогда происходило, начиная где-то с 1936 года. Дело в том, что сама я родилась в соседней деревне Ложки, а сюда через болото в грибы-ягоды с подругами и девчатами постарше стала ходить только лет с четырнадцати. Ох, и доставалось нам с Дуней (моей подругой) тогда от мальцев-сверстников из Узнажа, которые пасли на окраине болота коней. Не нравилось им, что мы, ложковцы, ходили к ним в лес. Хотя старшие относились к этому спокойно. Убегали мы от мальчуганов так, что только пятки сверкали.

Деревня Узнаж тогда была большая, улица ровная, домов под сотню насчитывалось. Возвращаемся мы из леса, бывало, в субботу вечером, а на улице уже девчат и хлопцев, как маком насыпано. И такие все красивые, нарядные, на музыкальных инструментах играют… Звучала тут и гармонь, и бубны, и скрипка. Ведомо, они все лето и осень также в грибы да ягоды ходили, которые затем пешком в Борисов на базар носили и продавали, а на деньги красивые уборы себе покупали. Мы идем, любуемся, а некоторых наших девчат парни потом до самого болота с музыкой провожали. А подросли мы с Дуней, они и к нам в Ложки приезжали. Такие танцы тогда мы налаживали – закачаешься!..

Война пришла неожиданно. Добралась она и до этого лесного края. Многие жители деревень не знали, что им дальше делать. Они и к партизанам примыкать боялись, так как сразу же полиция выявляла такие семьи и расстреливала. И в полицию идти – тоже вряд ли спасешься (ночью «власть менялась» и хозяевами лесных просторов были партизаны).

Помню, как у нас в Ложках прошел слух, что недалеко от Узнажа с самолета спустили десант, – продолжает Анна Якимовна.– Позже мы узнали, что это была группа Лёли Колесовой. Самолеты здесь часто летали, однажды патроны сбросили, которые промокли в болоте. Партизаны достали их, да и по домам просушиться раздали. А затем прошел слух, что вот-вот немцы и полиция с проверкой нагрянут. Жители деревни стали боятся ночевать дома, выкопали возле болота в лесу землянки, да там и прятались. В Узнаже остались только пожилые. Начали говорить, что добром все это не кончится… Так вот, приходят в деревню немцы, спрашивают, где ваши семьи, а старики и отвечают: в лесу от партизан прячутся. Что им еще было говорить, когда каждый день проживали, словно последний.

А однажды к нам в Ложки пришли два партизана и потребовали, чтобы мы с Дуней помогли им перегнать через болото в Узнаж 70 наших овечек. Сделали мы это. Овечек там вроде порезали и куда-то увезли, а шкуры остались. И тут нагрянули немцы. Обнаружили эти шкуры, проверили печи, где сушились патроны, но выманить людей из леса решили хитростью. Объявили, что на Покров, 14 октября, всем жителям Узнажа, которые придут к большой пуне, будут выданы специальные документы, при предъявлении которых их никто не тронет. Народ сразу сомневался, но потом вернулась одна семья, за ней вторая… Думали, а вдруг и правда удастся спокойно перезимовать в своих избах? Ведь на улице уже почти зима, а у узнажчан еще и картошка была не копана… Поняли, что это ловушка, только когда немцы деревню окружили и везде пулеметов наставили. Однако было уже поздно.

Чудом спаслось только несколько человек, среди которых был и мой будущий муж Петя. Отец накануне вечером отправил его к болоту за кобылой, которая там паслась. Петя тогда был еще совсем ребенком – ведомо 12 лет… Так он один идти побоялся и взял с собой братенника Виктора. Витя и убедил его не возвращаться в Узнаж, а переночевать у тетки Зоси в Ложках. Утром же наши мужчины, которые пристально всю ночь наблюдали за происходящем в соседней деревне, сообщили, что там происходит что-то совсем нехорошее. Даже у нас была слышна стрельба, а иногда доносились и крики. Петя с Виктором решили посмотреть, что там такое. А когда шли через болото, то встретили односельчанина Ивана Карповича Саковца – единственного человека, которому удалось бежать из окружения. Он и сказал мальчуганам, чтоб ни в коем случае не шли домой.

Когда же в стороне Узнажа наступила тишина, люди из соседних деревень постепенно стали туда приближаться. Вошли же, только когда убедились, что немцев уже нет. Они и обнаружили слегка присыпанную яму, в которой были расстреляны 360 узнажчан (по некоторым сведениям 361 и 365, – прим. авт.) и два партизана.

«Партизаны предупредили нас, что в Сомры едет карательный отряд. Что сельчанам, которые помогали партизанам, нужно срочно уходить в лес. Но не всем суждено было спрятаться. Утром фашисты и полицаи окружили деревню, заходили в каждый дом и выгоняли детей, женщин, пожилых людей на улицу. Согнали в центр деревни около одного дома и начали стрелять из пулеметов, а затем подожгли всю деревню. Душераздирающие крики несчастных людей были слышны в соседних населенных пунктах.

Нам посчастливилось выжить. Мои мама, брат и я успели убежать в лес. Ночевали мы в соседней деревне у знакомых. Оттуда было хорошо видно зарево над Сомрами. Мы не находили себе места. Наутро мама отправила меня в нашу деревню узнать о судьбе моей двоюродной сестры, которая не успела убежать с нами. Я осторожно пробралась в Сомры, и меня охватил ужас. Я увидела, как по дороге бежал поток крови и от него таял снег. Посреди деревни лежала гора трупов, некоторые из них были обгорелые. Слава Богу, моя сестра осталась жива, она спряталась в подвале дома, который, к счастью, не сгорел. В этом доме я увидела жуткую картину: на кровати лежала трехлетняя девочка Надя, которую застрелили фашисты. Возле этого же дома сидела раненая в грудь женщина, она мне рассказала, как каратели расстреляли всю её семью. К вечеру эта женщина скончалась.

Невероятным образом удалось спастись еще нескольким жителям нашей деревни. Алексеевич Клавдия Васильевна, Матиевский Алексей раненые выползли из-под трупов. Также, жив остался десятилетний Михаил Алексеевич, которого во время расстрела прикрыла собой бабушка. Всего в тот день погибло 202 жителя деревни Сомры, среди них было 8 деток.

Через пару дней пришли люди из соседних деревень, чтобы похоронить погибших. Изувеченные тела собрали в сундуки, где раньше хозяйки хранили одежду, и закопали в ямы.»

Жестоко и бесчеловечно нацисты расправились с мирными, ни в чём неповинными жителями деревни Сомры…

Великая Отечественная война оставила свой след в каждой семье. Людям, пережившим войну, спустя много лет, тяжело вспоминать о тех трагических событиях. Что им только пришлось пережить! Потери родных, друзей, односельчан, голод, холод... Ужасы войны не должны быть забыты, чтобы не допустить повторения. Человечество заплатило слишком высокую цену, чтобы избавиться от коричневой чумы.

Сегодня нам, молодежи, необходимо интересоваться у старшего поколения о тех трагических событиях в истории. Потому что любые воспоминания о войне имеют огромнейшую ценность для нас, ведь это наша история, которую нельзя забыть!

Память о жертвах фашизма должна жить! Всё это полностью зависит от нас с вами…

 БАРКОВА Ефросинья Федосовна

Война – страшная беда. Недаром у белорусов любимая поговорка «Как-нибудь переживем. Лишь бы войны не было.» Ведь нашему народу много раз пришлось пережить это бедствие. Тяжело приходится мужчинам на войне. Но неизмеримо трудней приходится женщинам. Тем не менее многие дочки белорусского народа воевали за нашу счастливую жизнь.

В Ухвале  жила Баркова Ефросинья Федосовна. На сегодняшний день – это единственный ветеран войны, прошедший всю войну с первого до последнего дня.

Родилась Ефросинья в деревне Смольки Шумилинского района Витебской области. В 14 лет она осталась без матери. Отцу одному тяжело было вырастить пятерых детей. Поэтому она поступает в Витебское училище ФЗО. После окончания работала на фабрике «КИМ». В довоенные годы каждый молодой человек занимался в каком-либо оборонном кружке. Ефросинья Федосовна стала учиться на курсах санитарок. Именно поэтому в самом начале войны её призвали в армию.

С 28 июня 1941 г. и до самого конца войны она в действующей армии. Сначала санитарка, а потом медицинская сестра 290-го прифронтового эвакуационного госпиталя.

Сначала из Витебска пришлось отступать в направлении Смоленск – Москва. Немцы часто бомбили госпиталь. Гибли бойцы, гибли и медики. Особенно запомнился тяжелый бой под Вязьмой, в котором погибли две боевые подруги Ефросиньи.

Под Москвой остановились. Уже наступила зима. Госпиталь находился в пригороде Москвы. Из истории известно, какой тяжелой и кровопролитной была битва за Москву. Было очень много раненых. Всех невозможно было поместить в палатках. Медики копали землянки в промерзлой земле, чтобы принять раненых, оказать им первую помощь и потом отправить в тыл. Кроме основной выполняли много других работ. Не было страха в душе молодой девушки. Было одно желание – отомстить врагу, прогнать его с родной земли. Не однажды приходилось спасать раненых с поля боя.

Под Москвой немцев сначала остановили, а потом Красная Армия перешла в контрнаступление. Дальше боевой путь Ефросиньи Федосовны шел по маршруту: Москва – Орша – Минск – Вильнюс – Восточная Пруссия. Передвижной госпиталь, в котором она работала, дошел до побережья Балтийского моря в Восточной Пруссии. Здесь она встретила Великую Победу.

В июне 1945 года по Закону Верховного Совета СССР Баркова Е.Ф. была демобилизована. В военной характеристике, которая совсем выцвела за прошедшие годы, можно прочесть следующие строчки: «…внимательная и старательная, дисциплинированная, душевная, она помогала раненым переносить тяжёлую боль, информировала их о новостях военной жизни. Не боялась отдать свою жизнь за Родину…»

Ефросинья Федосовна награждена орденом Отечественной войны, несколькими боевыми и юбилейными медалями.

После войны вернулась в родные Смольки и некоторое время работала в строительстве. Здесь вышла замуж и родила двух сыновей и дочку. В мае 1967 года переезжает в Ухвалу, где тогда строился торфобрикетный завод. Здесь на строительстве завода, а потом объектов инфраструктуры она и работала до самого выхода на пенсию. И всюду, где бы ни работала фронтовичка, она получала награды за добросовестный труд, за достижение высоких результатов в работе, за активное участие в общественной жизни.